|
Закончив ужинать, Семён Александрович предложил Пете пойти в свою комнату и рассказать, где он пропадал. Там они сели на кровати напротив друг друга, и Петя начал объяснять.
– Получилось так, что к Тоне и Петру приехал в гости их родственник, который был у нас на свадьбе. Его Борис Сафронов зовут. У Смирновых ты, папа, не был. Живут они в деревянном доме, на Воскресенской улице, рядом с городской управой. Им там две комнаты дали.
– Говори короче, – перебил Петю отец. – Почему ты долго не приезжал, я очень волновался и за тебя и за то, что надо начинать пахать. Ты ещё и лошадь вторую забрал.
– Да я, папа, не виноват. Всё так складывается, ведь, я офицер, мне стыдно сидеть без действия. Этот Борис Сафронов был подпоручиком в добровольческой армии, проливал кровь за Россию. Он мне целый день рассказывал, как они бились с красными за Екатеринодар.
– Ну, послушал бы и домой возвращался, – упрекнул отец, – зачем ты там пять дней сидел?
Петя виновато опустил голову:
– Так я по заданию Сафронова ездил в Ярославль, к связному из подпольной организации.
Семён Александрович схватился за сердце и нервно произнёс:
– Опять попал в переделки. Я так и подумал. Что за парень такой, никаких нервов с тобой не хватит.
Он лёг на кровать и часто задышал.
– Ну, ладно, пап, не расстраивайся, я не виноват, пойми меня, ведь тебя самого чуть не расстреляли в Ярославской тюрьме. Скоро власть большевиков свергнут, и наша жизнь наладится. Я не могу остаться в стороне от борьбы.
Семён Александрович лежал на кровати, ожидая, что сердце успокоится, и он сможет отругать сына. Но слова Пети, о том, что его самого чуть не расстреляли в тюрьме, задели его за живое. Он вспомнил, как там, в камере, он поклялся для себя, что если выйдет на свободу, то отомстит за невинно расстрелянных людей. Но, когда он чудом оказался на свободе, то заболел и стал беспомощным. Окунувшись в семейные проблемы, потом он смирился со своим бессилием и решил ту клятву забыть.
Семён Александрович вновь сел на кровати и вдруг спокойно сказал:
– Ты совершенно прав, Петя. Ты должен участвовать в борьбе со злом. У нас, кроме тебя, воевать некому.
Сын не ожидал такой перемены со стороны отца, он только что упрекал его и, вдруг, согласился.
– Как, папа, это понимать? – удивлённо спросил он.
– Ты напомнил мне, Петя, про тюрьму, вот я и подумал, что надо отомстить за невинно замученных людей. Тюрьма в Ярославле была переполнена арестантами, и их методично расстреливали. Это возмутительно, и нет никакого оправдания большевикам.
– Ты ещё не знаешь, папа, что творится в Москве и в Питере. Везде террор, священников убивают или сажают в тюрьмы, храмы разоряют. В Данилове тоже половину церквей закрыли, и чекисты распоясались, сажают в тюрьму всех, кто под руку попадёт.
Семён Александрович встал с кровати и прошёлся тихим шагом по небольшой комнате взад, вперёд. Он вновь почувствовал гнев и обиду за поруганную Россию, и свою ответственность за её будущее. Он думал, что делать, и решил, что нельзя ставить под удар всю семью.
|
|
