|
Здесь же, в большой комнате, стояла ёлка, украшенная игрушками, которые сделал Сергей и сын Коля из бумаги, глины и дерева. Игрушки раскрасили красками и рядом с ними, на ёлку, подвесили на зацепках свечки. Галя Анкудинова была старше Коли (ей было 17 лет, а ему 10 лет). Но она быстро подружилась с ним и с близнецами. Они срывали с ёлки конфеты в красивых фантиках и с удовольствием ели.
С 1929 года большевики запретили праздновать Новый год, как один из буржуазных предрассудков, но в Данилове никто не проверял, как выполняется этот запрет, и неофициально праздновать Новый год в Данилове продолжали.
Особых праздничных блюд приготовлено не было, Соня и свекровь поставили на стол жаркое, как всегда, на Новый год зажарили своего гуся и утку. Винегрет тоже присутствовал на столе. Анкудиновы привезли с собой из Мурманска солёную рыбу редких сортов, какой в Данилове не бывает. Свежую рыбу, они не взяли – побоялись, что в дороге испортится.
Павлик и Глеб в этот раз не приехали, остались встречать Новый год в Ярославле с друзьями, о чём заранее мать предупредили, чтобы не ждала.
Когда все сели за стол, Сергей, как глава семьи, сказал тост и поздравил всех с наступающим праздником. Для Исаака специально купили водку, а остальным лёгкое виноградное вино. Однако, когда Сергей начал разливать вино, то Исаак попросил налить ему тоже вина, а от водки отказался. Видимо, Катя провела с ним хороший инструктаж, как вести себя в гостях. Это чувствовалось по всему, как он держался: очень был вежлив и тактичен, правильно пользовался столовыми приборами и попросил салфетку, чтобы не испачкать пиджак. Сергей сравнивал, как он вёл себя на свадьбе, и каким стал теперь. Катя в письмах сообщала, что обучила мужа грамоте, затем он окончил трёхгодичное мореходное училище, и теперь его направили в Мурманск служить на гражданском флоте. В Мурманске ему с семьёй дали квартиру, хоть и без удобств, но там идёт строительство новых домов, и есть перспектива получить более современное жильё.
После того, как поели, начались разговоры, вспомнили прежнюю жизнь. Катя спросила Соню:
– Ты писала, что никак не можешь выбрать время побывать в деревне Гарь. Почему?
– Каждое лето собираюсь, – ответила Соня, – но всё что-нибудь мешает. Отпуск маленький, две недели, да и не очень хочется туда идти. У нас иногда бывают Черновы и рассказывают о событиях в деревне.
– Ну, и что там нового?
– Наш дом разобрали по брёвнышку и хотят из этих брёвен построить два барака в Данилове для железнодорожников. А сад весь зарос бурьяном, никто за ним не ухаживает.
– Там есть какой-нибудь колхоз? – спросил Исаак.
– Колхоз есть, и состоят в нём жители из четырёх деревень: Гари, Волково, Молчаново и Лукино. Говорят, что молодёжь в колхозе не остаётся, большинство уезжает в город, и урожаи там теперь хуже, чем были у единоличников.
Исаак тоже стал вспоминать, как он рос в крестьянской семье. Часто у них случались неурожаи, то дождь зальёт поле, то засуха всё высушит.
– Голодать приходилось нередко, – рассказывал он, – жили бедно, потому что детей в семье было восемь человек, и всех надо одеть и накормить. Из-за бедности мне даже имя священник дал еврейское, потому что обычно крестьяне несли священнику подарки за крещение детей, а мои родители не смогли ничего подарить. Вот он мне и дал такое имя.
|
|
