ГЛАВА 57
Очередной поход в деревню Гарь
В конце июня 1935 года Томиловы уехали в Одессу. Так же, как и на проводах семьи Воденковых, были слёзы при расставании. Обратно с вокзала Евпраксия и Соня шли с заплаканными глазами. Соня тоже привыкла к семье Томиловых, и думала, что их теперь будет очень не хватать. Таких надёжных людей, которые могут прийти на помощь в любую минуту, уже не будет. Конечно, в Данилове оставалось ещё много дальних родственников, но с ними тесной дружбы не получалось.
В сторону дома от вокзала Сержпинские шли через рынок. Погода стояла жаркая, и хотелось пить. В павильоне, где раньше Воденковы торговали пивом, продавали теперь квас. Пиво в Данилов привозили редко. Сержпинские зашли туда всей семьёй. С ними были также и дети: Коля, Саша и Вова. Квас стоил дорого, как хлеб, пятьдесят копеек за кружку35, но пришлось покупать на всех шесть кружек. Евпраксия с большой неохотой достала из кошелька три рубля и отдала продавцу. Она рассчитывала уложиться на неделю в двадцать пять рублей, но теперь не получится.
– Квас очень кислый и тёплый, – сморщился Коля и поставил на столик кружку с недопитым квасом. Сергей тоже сделал только два глотка, так как побоялся, что от кислого заболит желудок. Соне и свекрови пришлось допивать за Серёжей и за детьми дорогой квас – не оставлять же его.
Выйдя из павильона, они решили поскорей идти домой, чтобы не жариться на солнце, и дома утолить жажду чаем, но их окликнул Альберт Покровский. Он был в военной форме и выглядел очень представительно. Его новая форменная одежда, брюки с галифе и фуражка с синим околышем, подчёркивали его принадлежность к органам НКВД. Сержпинские с ним поздоровались, и он радостно сообщил:
– Я принёс Серёже путёвку в санаторий, в Крым. Только что заходил к вам домой, но соседка сказала, что вы ушли, и я подумал, что ушли на рынок. Вот я вас и нашёл.
Евпраксия сообщила ему, что они ходили провожать на вокзал Томиловых, и на рынке оказались случайно. Она пригласила двоюродного племянника к себе домой, и он предложил отметить Серёжин отъезд в санаторий хорошим обедом. Для такого случая Алик купил на рынке живого петуха, пообещав, что сам его зарубит, купил муки пять килограммов и ещё разных продуктов. Сумки и сетки Сержпинские тащили всей семьёй. Дома Евпраксия спросила Альберта:
– Как нам теперь тебя благодарить?
– Не надо никаких благодарностей, у меня денег достаточно, и я рад вам помочь.
Ещё при первой встрече он говорил, что в Ленинграде его зарплата составляла семьсот рублей, а в Данилове около 400 рублей в месяц.
– Жаль, что Томиловы так быстро уехали, – сказал Альберт, – я только недавно ходил к ним и познакомился. Очень доброжелательные люди. У меня осталось о них хорошее впечатление. Затем он спросил:
– Тётя Планя, у вас тётя Люда – единственная сестра?
– Нет, у меня три сестры, – пояснила она, – старшая Альбина вышла замуж за английского дипломата, по фамилии Гамбургс, и он увёз её в 1896 году, сначала в Англию, а потом в Америку. В Америке они живут в городе Чикаго. Кстати, от неё письма ваши сотрудники постоянно вскрывают. За ней по старшинству идёт сестра Валя. Она замужем за Григорием Воденковым и до 1924 года жила в Данилове. У них здесь была пивоварня. А потом они испугались, что ваши ребята посадят их в тюрьму, и уехали в Чехословакию. Я – третья по старшинству, а Людмила – младшая сестра. Всего нас четыре сестры.
35Хлеб в 1935 году, по решению правительства, подешевел с рубля до пятидесяти копеек.
|
|
