|
– А я привыкла ходить пешком, – возразила Маруся, – ведь я ходила в школу в Карповское за три с лишним километра каждый день, и столько же обратно.
Девочки уговорили тётю Соню продолжить путешествие, и все пошли дальше. Вот, издалека они увидели, как их догоняла лошадь, но в её телеге сидели несколько человек, поэтому, когда лошадь догнала пешеходов, они не стали просить кучера их подвезти. Пока шли до Грабежево, их обогнали ещё две повозки и тоже с пассажирами.
После деревни Грабежево, через большое поле с колосящейся рожью путешественники приблизились к селу Карповское. Последний раз Соня в этом селе была ещё до революции, а Коля проезжал через село в 1924 году.
– Заметно меньше здесь стало домов, – сказал он, увидев заросшие бурьяном участки, где стояли крестьянские избы.
– Куда же люди подевались? – спросила Шура. – Может, умерли?
– Сейчас многие крестьяне ищут лёгкой жизни в городе, – стал рассуждать Коля. – Многих репрессировали, если не захотели вступать в колхоз. У всех судьба складывается по-разному.
В село заходить постеснялись, потому что мужчины шли в одних трусах и выглядели смешно, поэтому стали обходить объездной дорогой. Навстречу им от леса показалась повозка с сеном. На копне сидела женщина в белом платочке. Поравнявшись с путниками, она весело спросила:
– Откудова идёте, поди устали?
– Да, жарко очень, – ответила Соня.
– Пойдёмте ко мне, я вам холодненького молочка из подполья достану, – предложила женщина, но Соня её поблагодарила и отказалась, сказала, что надо идти дальше, времени нет отдыхать.
Дальше они шли лесом. Серёжа вдохнул всей грудью лесной воздух и с восторгом сказал:
– Как хорошо пахнет ёлками, люблю лес.
– А я люблю лето, – добавила Соня, и все наперебой стали нахваливать, кто чего любит, а общее мнение сводилось к тому, что все любят природу. Проходя через прохладный лес, мужчины снова оделись, и Коля почувствовал, что обгорел на солнце.
До деревни Гарь с небольшими привалами Сержпинские, Смирновы и Коля Верещагин дошли к двенадцати часам дня.
В деревне громким лаем их встретила стая разношёрстных, крупных и небольших собак. Их было штук шесть дворняжек. Одну из них, пушистую, чёрненькую, Коля окликнул:
– Пушок, ты меня не узнал?
– Пушок присмотрелся и, виляя хвостом, подбежал к Николаю.
– Ух ты, узнал! – потрепал он пса по лохматой спине и почесал за ушами.
Остальные собаки перестали лаять и с любопытством смотрели на людей, которые оглядывались по сторонам, ожидая, что жители деревни их заметят. В деревне осталось только четыре дома. Соня знала об этом от Марии Фёдоровны Черновой и писала Коле в письмах. Но пришедших сюда людей потрясла увиденная разруха. Из одиннадцати добротных домов осталось четыре двухэтажных, обветшалых дома, с ржавыми, залатанными, железными крышами. Деревня словно вымерла, на лай собак никто не вышел. Соня знала, в котором доме живёт Мария Фёдоровна, и сначала одна зашла, по тропинке, сквозь высокую крапиву, в покосившееся крыльцо. Обычно двери в крестьянских домах не запирали, и она дёрнула за ручку, но дверь оказалась заперта изнутри. Она постучала, и вскоре вышла хозяйка дома.
|
|
